Ничто не есть без Любви…

 

… Блаженнее давать, нежели принимать.

Деян.20:35

 

… Умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего…

Рим.12:1

 

… Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобре­сти: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подза­кон­­ных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не буду­чи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобре­сти чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести не­мощных. [Для философов я был как философ, чтобы приобрести философов – Г.Х.] Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некото­рых.

1Кор.9:19:24

Самоотвержение есть акт абсо­лютной свободы, цель которой – выйти за преде­лы родовой сущности человека-из-плоти с его суеверным страхом поте­рять то, чем он больше всего дорожит, к чему он более всего привязан силой необ­ходимых, но преходящих об­стоя­тельств своей жизни. Ясно, что действием, освобождающим человека от рабства частных интересов, будет жертва.

Свободен тот, кто способен приносить и отдавать, причем приносить и отдавать лучшее. Иными словами, свободен тот, кто отрекся от себя для других. При этом совершенная жертва есть та, когда жертвующий приходит к алтарю не с чужой, а со своею собственной кровью. Такая жертва есть отрицание себя и утверждение значимости другого. Сам смысл жертвы состоит в любви [3]. Поэтому любовь как закон, выражающий единство жизни, есть самоотрицание. Этот закон понуждает человека стремиться к тому, что выше его сил (преп. Иоанн Лествичник) [4]. Жертвенная любовь не есть лишение себя, но открытие возможностей бесконечного движения ко всей полноте совершенства. Согласно христианским представлениям только в совершенной любви человек абсолютно свободен, бесконечен и вечен, т.е. подобен Богу, он ничем не связан и не от чего не зависит. Именно к такому совершенству призывает человека христианская вера [5].

Бесконечность отдания есть полнота совершенной любви. Именно поэтому христианское понимание Бога («Бог есть любовь») наиболее возвышено и в теоретическом, и в нравствен­ном (практическом), и в эстетическом смысле. Только у абсолютно совер­шен­ного, бесконечного, ничем не ограниченного существа жертва будет такой же совершенной, бесконечной, ничем не ограниченной, т.е. абсолютно свободной.

Тот, кто не способен отдавать – не свободен. Не свободен даже тогда, когда поступает по собственной воле. И дело вовсе не в том, что нам бывает нечего отдать, а в том, что мы не можем отдать, т.е. не способны жертвовать. В первом случае мы отрицательно не свободны, так как жертвуем обычно тем, что у нас есть и отдаем то, что нам принадлежит. Во втором – мы не свободны положительно, т.е. по собственной воле: наша свободная воля не способна отдавать, поскольку правильно полагает такое отдание лишением себя, т.е. самоотрицанием. Здесь человек – раб тех конечных вещей и отношений, которые его связывают, хотя это рабство вполне добровольно. Его смысл – себеслужение [6]. В первом случае – любовь может выразить себя положительно как желание жертвы, хотя и без его осуществления, поскольку сила непреодолимых обстоятельств поставила преграду жертвенному служению. Во втором – любовь не может выразить себя положительно, поскольку нравственное состояние человеческого сердца высказывает себя отрицательно как неспособность жертвовать, т.е. как положительная несвобода.

Таким образом, согласно христианским представлениям абсолютная свобода есть бесконечная и вечная любовь, которая утверждает себя в жертвенном само­отрицании. В своем самоотрицании конечное выражает бесконечность себя через свое единство с другим и со всем сущим.

Новейшее философское представление о свободе как познанной необходимости связывает свободу с познанием. Познание – необходимое условие (предпосылка) действительной свободы. О чувствах сердца философы-рационалисты говорить не умеют, не любят или самонадеянно считают это чем-то незначительным, а потому излишним.

«… Милости [7] хочу, а не жертвы» [Ос. 6:6]. Сказано точно: не внешняя передача тех или иных материальных вещей, ценностей, богатства и т.п. составляет существо жертвы, но любовь, т.е. чувство сердца. Нельзя отдать без любви. Где нет самого чувства любви, нет и самой жертвы. «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» [1Кор.13:3]. Одна только внешняя передача вещей ничего не меняет в положении жертвующего. Сказано давно: «… где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» [Матф.6:21, Лук.12:34].

С другой стороны, разве может одно только познание необходимости, выраженной в каком-либо объективном законе, хоть что-то изменить в отношении свободной человеческой воли? Конечно, знание закона обычно побуждает нас действовать в согласии с ним как обстоятельством непреодолимой силы. Однако, спросите себя, сколько неправды и неспра­ведливости, зла и самых тяжких преступлений совершал и совершает человек из мотивов так называемых «обстоятельств непреодо­лимой силы»?![8] Именно это, чаще всего, является главным аргументом отрицания абсолютной свободы. И все же абсолютная свобода существует как метафизическая реальность и духовный феномен [9]. Оправданием и доказательством нашей абсолютной свободы является борьба со всем этим царством объективной необходимости, в которой мы, не смотря ни на что, защищаем высшие принципы человеческой морали, основанные на заповеди любви. Перефразируя Г.В. Лейбница, можно сказать: «Если бы какое-либо непреодолимое событие показывало нам, что Бог в данное время не желает, чтобы наша добрая воля достигла своей цели, то из этого еще не следует, что Он не желает того, чтобы мы поступили так, как должны поступать любящие Его».

Наконец, когда мы говорим о свободе как познанной необходимости, то, разумеется, совершенно невозможно представить сам процесс познания без того, что его венчает – без истины [10]. Истина христианской веры выражается просто: «Бог есть любовь»… «пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» [1Иоан.4:16]. Поэтому, согласно христианским представлениям, только приближение к Богу приносит человеку истинную свободу (св. Иоанн Златоуст). Этическое мировоззрение христианского мира утверждает: нет свободы без Любви. А потому пусть никто не говорит в себе: «Я свободен», но сначала размыслит о том, есть ли в его сердце Любовь.

Для понимающего – достаточно.